«Был взволнован из-за ревности»: домашний тиран зарезал жену за отказ вернуться к нему — подробности из зала суда

В Новосибирский районный суд 27 февраля доставили предполагаемого убийцу многодетной матери в селе Ярково. После 12 лет совместной жизни, которая прошла в постоянных переездах, эмоциональном и даже физическом насилии, женщина все же решилась уйти от мужа: забрала детей и перебралась поближе к маме и сестре в Новосибирский район. Но проблему переезд не решил. Константин Жидких твердо был намерен вернуть возлюбленную. Он приезжал к ней снова и снова. Одна из встреч, по версии следствия, закончилась кровавой расправой. Журналисты НГС побывали в суде по делу об убийстве.

— Когда я помладше был, он мог дать подзатыльник, когда уроками занимался, математикой, русским. С мамой они ругались очень часто, и поводы были самые разные. Наверно, чаще всего — из-за моего брата. Брат накосячит, Константин захочет его наказать, а мама заступается, — рассказывает Дмитрий Музычук, старший сын убитой женщины, о своем детстве — и мельком смотрит в сторону раскрытых дверей зала суда.

Процесс по делу об убийстве его мамы Розы Жидких (после расставания с мужем женщина не успела вернуть себе свою девичью фамилию — Кирикеева) уже должен бы начаться, но конвой опаздывает.

Его тетки и бабушка расписывают то, как мужчина обращался 10–15 лет назад с женой и детьми, в куда более ярких красках. По словам матери Розы Анны Абрамовны, вскоре после того, как пара начала жить вместе, старших сыновей жены Константин начал бить, ее саму — унижать и постоянно устанавливал дома все новые и новые жесткие правила.

— Роза работала в больнице, маникюр научилась делать, секретарем была на выборах. Поступила учиться на технолога, но не доучилась, — рассказывала весной 2024-го Анна Абрамовна. — Ей же «нельзя» было. Можно — только дом, дети и он. А краситься нельзя, веселиться нельзя, даже с нами он общение ограничивал.

Семья переезжала с места на место: из Новосибирской области — в Кузбасс, оттуда — в Чистоозерный район, и еще дальше, в Омскую область. Роза работала, занималась хозяйством, воспитывала детей. Их в семье было пятеро: двоих женщина родила до знакомства с Константином, еще троих — уже от него.

На собственных сыновей и дочку Константин не строжился. Тихий и вежливый Дмитрий, вероятно, не вызывал у него желания подчинить ребенка себе. А вот младшего пасынка, Игоря* (имена несовершеннолетних детей Розы здесь и далее изменены) вызывал у отчима постоянный воспитательный пыл.

— За что Константин наказывал брата? Ну, мы в деревне жили, он пойдет [со скотиной] управляться, не досмотрит за коровами, так, что придется за ними идти и искать… Брату тогда было лет двенадцать.
— Это нормально в деревенской жизни, что 12-летний ребенок должен управляться с хозяйством?
— Этот человек всегда делал так, чтобы все было сделано за него, — горячо отвечает вместо Дмитрия Александра Кирикеева. — У ребенка в 12 лет должны быть свои обязанности: пришел со школы, сделал уроки, пошел в какой-то кружок, отдохнул… Понятно, если бы был парень 16–17 лет, помочь маме с тяжелой работой — это нормально. А в 12 лет организм только формируется. Плюс это такой стресс, когда взрослый человек постоянно давит!

Домашней работой Константин и правда не занимался, как и работой оплачиваемой. Как говорил свойственникам, из-за здоровья.

— Моя сестра была очень мягким человеком, добрым, ласковым, нежным, максимально заботливым, — говорит Александра. — А он же инвалид, и помимо этого у него была еще куча болячек. Наверное, придуманных. То у него астма, то у него бронхит, то он задыхается, то он еще что-нибудь. Так что все дела по хозяйству лежали на ней и на детях. Вместо того чтобы хоть как-то помочь, он говорит, что дети должны помогать.

— Я понял, что детей воспитывают по-другому [нежели это делал Константин], только лет в 14 или 15. Такое осознание приходит поздно, — говорит Дмитрий. — А потом я уехал учиться [в колледж в Новосибирске].

Спустя 12 лет жизни с домашним тираном, Роза, которая, по словам родственников, была «как под гипнозом», пришла в себя.

В январе 2024 года Роза попросила брата о помощи, и тот приехал в дом в Омской области, где жила семья. Забрал Розу, племянников и часть детских вещей и перевез их в село Ярково, поближе к маме и сестре.

Несколько раз Константин приезжал к Розе, просил вернуться в семью. Правда, по словам родственников, делал это странным образом: то клялся в любви, то приходил в ярость. Однажды даже сжег шубу Розы.

Роза не соглашалась: она уже присматривала в Яркове дом с участком побольше, где летом можно развести огород и завести побольше скота, пошла на курсы маникюра, отдала детей в школу и садик, на секции. Обживалась в новой свободной жизни. Но Константин оставался настойчив.

19 апреля 2024 года он в очередной раз приехал в Ярково. Эта встреча закончилась смертью Розы.

В коридоре лязгает замком дверь конвойного помещения. Полицейские выводят Константина Жидких.

Он не прячет лица ни во время короткого пути от конвойки до застекленного «аквариума» в зале суда, ни во время самого заседания. На вопросы журналистов не отвечает — молчит, глядя прямо перед собой. Только когда его спрашивают, хочет ли он сказать хоть что-то, он коротко, почти незаметно, но явно отрицательно качает головой.

На 27 февраля назначен допрос подсудимого, но разговаривать Константин Жидких не захотел и с судьей — воспользовался правом не свидетельствовать против себя.

— Он ведет себя, как будто бы ему очень сильно жаль, — прокомментировала Александра. — В глаза не смотри, только в пол. Комментариев особых от него не слышно. Прощения не просил. Просто молчит.

Впрочем, настолько же немногословным он был и на протяжении всего периода предварительного следствия. Дал более или менее подробные показания он только один раз, вскоре после задержания — и именно этот протокол допроса в итоге пришлось оглашать в зале заседаний.

— Я приехал из церкви, и около 16 часов приехал к Розе. <…> Мы общались, я пытался ее уговорить не уходить от меня, на что она отвечала, что ей необходимо подумать. <…> В процессе разговоров мы выпили на двоих бутылку вина, которую я привез, но даже ее не допили. Я точно пьяным не был. <…> Потом Розе поступил звонок, я увидел, что это мужчина. Роза сказала ему: «Подожди, давай потом, я не могу сейчас разговаривать», — отвечал Константин Жидких на вопросы следователя в апреле 2024 года. — Затем Розе то ли поступил звонок, то ли она сама позвонила своему первому мужу. Я плохо помню, о чем они разговаривали и разговаривали ли вообще, но помню, что было несколько звонков. После этого я был сильно взволнован из-за ревности и уже не контролировал свои эмоции.

Мужчина взял большой нож, который, по его собственным словам, за некоторое время до этого принес на кухню из прихожей, и нанес первый удар — в шею женщины. Точное количество таких ударов он назвать на допросе не смог — якобы был в смятении и оттого плохо помнит события страшного вечера.

— Дальнейшие события я помню фрагментарно. Возможно, это связано с моим эмоциональным перевозбуждением на почве ревности, — продолжают цитировать показания Константина Жидких в зале суда. — Следующее, что я помню, — Роза хватает меня за руки или за нож, точно не помню. <…> Затем я помню, что она выбежала на улицу, пытаясь от меня скрыться. <…> Я подошел к Розе, нанес себе несколько ударов этим же ножом в область сердца и шеи, после чего лег рядом с ней. Она уже не подавала признаков жизни.

Впрочем, когда на месте преступления появились свидетели — соседка Розы, ее сестра Махабат и хозяин квартиры, которую снимала женщина, — Константин все же изменил свои планы и ушел в сторону реки. Якобы, чтобы умереть спокойно.

Но его нашли. На вопросы следователя Константин отвечал уже в больнице, где провел порядка двух недель. Прямиком с больничной койки его перевезли в камеру СИЗО, и там он передумал общаться с правоохранителями. Рассказал только, что дети, которые в момент убийства были дома, непосредственно на кухне не присутствовали.

— Разумеется, если бы я увидел в этот момент детей, я не стал бы наносить какие-либо удары, — заверил тогда следствие Константин Жидких.

Он частично признал вину, отрицая лишь то, что в момент убийства был пьян. По части 1 статьи 105 УК РФ мужчине грозит до 15 лет лишения свободы.

— Наверно, 15 — это справедливо. Больше же не дадут, — рассуждает Александра. — Но мы все равно боимся. Что для такого человека 15 лет? Что он будет делать, когда отсидит? А вдруг пойдет к детям, попробует проявлять свое непонятное… отцовство?

Трое младших детей Розы живут в Яркове, у бабушки Анны Абрамовны. Ходят в школу и садик, в спортивные секции, на кружки. Но прежней их жизнь уже не будет.

Ранее НГС писал о том, что новосибирца задержали по подозрению в убийстве жены. Тело женщины нашли в багажнике его машины.